Desde el 18 de agosto de 2010, debes registrarte para editar páginas. (salvo Rodovid Engine).

Опанас Миколайович Кіцеш (Волошин) n. < 1718

De Rodovid ES

Persona:623841

Árbol completo
Descendientes (Inventario)

Linaje (al nacer)	Волошини
Sexo	Masculino
Nombre completo	Опанас Миколайович Кіцеш
Otros apellidos	Волошин

Acontecimientos

< 1718 nacimiento:

matrimonio: ♀ Марина Романівна ? (Чарниш, Кіцеш) [?] d. 1717

Notas

Второе лицо, о котором говорит розыск 1718 года, был Афанасий Кицеш, называвшийся иногда просто Волошином. Он также был в Прутском походе, а затем отпущен по указу в «черкасские» города. Здесь он сперва основался в гадячском полку, где женился на вдове брата генерального судьи Чарныша, получил в 1715 году, при помощи последнего, сотничество в Ковалевке, но уже в 1717 году потерял его якобы из-за «продерзливих» своих слов, но на самом деле из-за ссоры с Чарнышем. Несколько раз прося о возвращении сотничества, Кицеш ничего не добился: его заместитель Демьян Иванович сотниковал в Ковалевке еще в 1730 году, а сам он в 1729 году служил ротмистром ландмилицких полков; дальнейшая судьба его неизвестна.

Из приведенных выше сведений о Требинском видно, что приводимый ниже розыск 1718 года нисколько не повлиял на его судьбу: он еще целых 18 лет оставался сотником: что же касается Кицеша. то хотя он лишился сотничества якобы [456] из-за своих «продерзливых» слов, но на самом деле произошло это из-за его вражды с сильным человеком того времени, Чарнышом; да и смещение его с уряда произошло до розыска. Безнаказанность Требинскаго и Кицеша в данном случае, несмотря на оффициальный розыск, объясняется тем, что гетман был безсилен против лиц, назначенных на уряды «по указу», т. е. по выбору самого царя, помимо воли гетмана. Эти царские ставленники постоянно оказывали открытое неповиновение местной власти; так, например, когда по указу Генеральной Канцелярии составлялись в переяславской полковой канцелярии списки о службах полковой старшины, то все сотники прислали таковыя, а Требинский без всяких объяснений «не прислал о себе ведомости», и это так, по-видимому, и осталось... Не только в области служебных отношений гетман встречал неповиновение со стороны волохов, но тоже было и в области имущественной. Заявляя правительству о потерях, понесенных во время Прутскаго похода ради русских, волохи выпрашивали себе маетности, получив которыя, позволяли себе всевозможныя насилия над посполитыми, не допуская их к отбыванию общественных повинностей и проч. Как люди, заявившие уже верность царю в Прутском походе, Требинский, Кицеш и другие выходцы чувствовали себя крепко сидящими на урядах, зная, что доносы на них не имеют силы, вследствие общаго недоверия, которое после измены Мазепы сказывалось со стороны русскаго правительства по отношению к малороссиянам, и выражалась в назначении полковников из «великорусской породы людей» и иноземцев, а впоследствии — в учреждении Малороссийской Коллегии... Кроме того, волохи сознавали твердость своего положения еще и потому, что в них сильна была взаимная сплоченность и развита поддержка друг друга. Влиятельные и занимающие крупные уряды лица старались окружить себя соплеменниками, предоставляя им более мелкие уряды подле себя. Так, например, Михаил Милорадович устроил хорунжим в гадячском полку племянника своего Илью, сместил с сотничества комышанскаго Ивана Крупку и, по свидетельству [457] Кицеша, имел намерение удалить еще всю полковую гадяцкую старшину, а на ее места «своих подручных сербов и волох на власти понаставляти». В своей вражде с Чарнышом Кицеш, по-видимому, опирался тоже на Милорадовича, пока с ним не поссорился. Вообще, во всех челобитных Кицеша сквозит сознание, что он в Украине не один из чужеземцев, а что их целая «братия», о «службах» которой он никогда не забывал, где следует, упоминать... Понятно, что коренная малорусская старшина с большим неудовольствием смотрела на раздачу урядов и маетностей чужеземцам. Скоропадский под разными предлогами хотел избавиться ради Чарныша от Милорадовича; Чарныш же говаривал Кицешу: «Имею я надеяние на Бога нетокмо сербынов, — и всех вас, волохов, из Украини камением вибити!».

Сопоставляя приведенное выше со словами Требинского, говорившего гадяцкому полковому сотнику Ивану Пирятинскому: «Ну, миленькие, памятайте тое, же певне после сего вашей козацкой власти не будет, — от начала и до инших полковников и сотников, — але тилько все врядники иноземци тут будут, а нас тут прислано постерегатъ вас, чтобы вы, миленькие, не зменили», — с слухами, распространявшимися Кицешем и другими волохами о том, что гетманом будет их генерал Кантакузин, — приходится заключить, что Кицеш, Требинский и другие выходцы и царские ставленники были правы, видя в своем назначении на уряды и в раздаче им маетностей не только награду за «службы», но и правительственную цель — «постереганя измены». Известный Федор Лисовский 15, когда был поставлен царем на протопопство в Гадяч, тоже говорил, «я не ради протопопства едного тут зослан, але ради всех управлений и постереганя и преследованя змени», а на все подаваемые на него жалобы отвечал, что он гетману не подсуден...

Что касается источника, откуда пошли слухи о гетманстве Кантакузина, то, кроме поездки в 1718 году в Москву [458] Скоропадскаго и сознания, бывшего у волохов о правительственной цели их назначения, некоторой разгадкой этого обстоятельства служат слова, обращенныя к Кантакузину его женой и подслушанныя слугой их сербином Бутовичем 16: «Досить уже тобе так войсково служить, але просити мусиш от государа такового помилования, щоб в Украине гетманское офецию одержать». Стечение этих трех обстоятельств и вызвало, по-видимому, в гетманщине те толки, последствием которых явился розыск 1718 года.